Когда Ричард Окделл был маленьким мальчиком, он очень хотел завести себе кошку, но, понятное дело, ему никто не разрешал. И каждый раз, когда Дикон вдруг ни с того ни с сего начинал: «Ну пааапочка, ну пожаааалуйста, ну мааааленькую кошечку давай заведеоом», — Окделл-старший хватался за голову и убегал в свою комнату, а Мирабелла отчитывала сына в лучших эсператистских традициях, после чего, повелев молить о милости Создателя, запирала в детской. И Ричард честно молился. Первые минуты три. Потом забирался на подоконник, открывал окно и подолгу рефлексировал, глядя на унылые надорские пейзажи.
В один из таких разов Дикон сидел на подоконнике и думал вслух:
— Ааа, жизнь несправедлива, киса-киса-киса, почему нельзя завести себе маленького котеночка, ведь он же еще совсем маленький, его можно научить эсператистским молитвам, вернуть на истинный путь, обратить лицом к Создателю, и он вырастет настоящим Человеком Чести!!!
В этот момент что-то большое, черное и пернатое врезалось в стену — как раз под окном, и Дикон невольно воскликнул:
— Создатель!
— Увы, — донеслось оттуда, после чего на подоконник взобрался порядком растрепанный мужчина-ворон; Дикон так и не понял, то ли это у него был костюм, то ли на самом деле руки-крылья, а внезапный гость тем временем продолжил, пытаясь сфокусировать синий взгляд на Окделле-младшем: — Мальчик, в следующий раз думай молча, иначе я этого не переживу.
— А... ээ...
— Уже лучше. А теперь совсем без звука.
Дикон удивленно заморгал.
— Да. Да! Браво. Именно так, мальчик, — гость вальяжно устроился на подоконнике напротив Ричарда и, пригладив перья, спросил: — Как тебя зовут?
— Дикон. А... тебя?
— А я — Эр, который живет на крыше!
— На чьей?! — изумился Дикон.
— Лучше не спрашивай. Так вот, я — Эр, который живет на крыше. Мужчина в полном расцвете сил и все такое, но ты можешь звать меня просто — Рокэ. Кстати, сколько тебе лет?
— Семь, — похвастался Окделл.
— Мда... — Рокэ рассеянно почесал за ухом, — маловат, конечно, но ничего.
— А ты добрый?
— А «Черная Кровь» есть?
— А что это?
— Понятно. Значит, злой. Очень злой. Прямо, можно сказать, воплощение зла.
— Ой, как страшно! — Дикон зажмурился.
— Кошмар, — пробормотал Рокэ, приложив пальцы к вискам, потом взял себя в руки и, встав на подоконнике, сказал: — Ладно, могло быть и хуже. У меня есть предложение, Дикон. Предложение, от которого ты не сможешь отказаться!
— Какое? — обрадовался мальчик.
— Полетели кутить... кхе-кхе, в смысле, шалить!
— Шалить? — усомнился Дикон. — Но ведь если я буду шалить, мама снова меня накажет.
— Фуу, какой ты скучный, Дикон, — мужчина-ворон презрительно замахал крылом, — никто никогда не возьмет такого скучного мальчика в оруженосцы.
— Это что же, и я никогда не стану рыцарем?!
— Пфф. Конечно, не станешь, — Рокэ скрестил крылья на груди.
— Но разве рыцари... шалят? — Дикон окончательно запутался.
— Настоящий рыцарь не шалит, он веселится без последствий!
— Вот это да...
— Ну так что? Полетели?
— А... как же... я же не умею.
— Что же теперь — не летать, если не умеешь? — Рокэ удивленно изогнул бровь, потом пояснил: — Садись ко мне на шею, Дикон. Только вслух не думай. Пожалуйста.
— Договорились!
Окделл, воодушевленный предстоящим полетом, забрался на шею к ворону, и тот на своих могучих черных крыльях унес мальчика в неведомую туманную даль.